Книга Красная комната  - Ирина Лобусова

— Следы насилия? — слова причиняли Вадиму настоящую боль.

— Нет. Как и во всех остальных случаях. Задушена. Платье в горошек. И косички… — судя по тону, Артему было не лучше.

— Удалось установить что-то о платьях? Кто их шьет?

— Пока ничего. Они не фабричные и нигде не продаются.

— Сообщили бабушке? — Вадим сглотнул горький комок.

— Пока нет. Девочку только что нашли. Я с места происшествия тебе звоню. Не хочешь приехать?

— Нет! — Вадим содрогнулся. — Ни за что! Нет…

В памяти ожило жуткое воспоминание из парка — запах прелой сырой земли, гнетущая ночь, детский труп, распластанный на земле, трогательные горошины на платье… Весь тот ужас, от которого до сих пор леденела в его жилах кровь! Он ни за что не хотел бы пережить все это снова.

— Я тебя понимаю, — сказал Артем…

* * *

Джин расхаживала по красной комнате в каком-то странном, нервном напряжении, и глаза ее, как у дикой кошки, адским пламенем сверкали в темноте.

— Ее нашли, — остановившись и уставившись на него в упор, утвердительно сказала Джин.

— Нашли, — Вадим кивнул.

— Она мертва, — Джин всплеснула руками, — как все те дети! Как те дети! Но я не рисовала ничего! Почему я ничего не нарисовала?!

— Я не знаю, — ему было страшно говорить: он не знал, как могут подействовать на Джин его слова.

— Ее задушили, да? И подвесили на дереве?

— На кусте, — машинально поправил он. Джин застыла на месте и вдруг резко рухнула на диван. Закрыла лицо руками и зарыдала в сгущающейся над ними темноте. Она рыдала, и слезы ее сочились сквозь сведенные судорогой пальцы. Вадим молча стоял и смотрел. Это было все, что он сейчас мог сделать — молча стоять и смотреть.

Вадим заставил Джин принять снотворное, которое оставил врач, и уложил спать на диване в красной комнате, потеплее укрыв пледом. По какому-то негласному соглашению между ними (он не мог понять, где оно было заключено и когда) Джин почти все время проводила в красной комнате и спала там же. Комната словно притягивала ее и действовала на нее — как это не звучало дико! — успокаивающе. Вадим все время находился в спальне, выглядевшей совершенно иначе. Он сам так и не понял, в какой момент почти окончательно перебрался в квартиру к Джин.

Она выглядела плохо, стонала во сне — так стонет человек, мучающийся от зубной боли, но Вадим прекрасно понимал, что ее терзает совсем другая боль. Кожа ее лица казалась землисто-серой — так, словно Джин год не видела солнечного света, все время сидя взаперти. Особенно страшно этот оттенок кожи смотрелся при искусственном освещении…

Было еще рано, около девяти часов вечера. Он дал Джин такую убойную дозу снотворного, что она должна спать до самого утра. Делать было нечего. Вадиму стало скучно.

Телевизора в квартире Джин не было (он вдруг подумал о том, что сейчас в современных квартирах мало у кого есть телевизор — его почти никто уже не смотрит). Висеть в интернете в соцсетях или смотреть кино не хотелось тоже. Идти было некуда, спать — рано. Возвращаться к себе домой не хотелось. Ехать ужинать в ресторан? Произошедшее днем напрочь отбило у него аппетит, и даже одна мысль о еде вызывала тошноту.

Вадим нашел на кухне начатую бутылку водки. Плеснул себе немного, добавил лимон и лед, и с этим импровизированным коктейлем уселся в спальне, по-прежнему не зная, как убить вечер.

И как раз в этот момент зазвонил телефон. Вадим взглянул на номер — незнакомый. Но он привык реагировать на все звонки — мало ли кто мог позвонить, — а потому ответил.

Вадим не поверил своим ушам! Звонила бабушка паренька-экскурсовода, который водил желающих по темным городским уголкам, — та самая, из библиотеки.

— Не ожидали услышать меня? А ведь я звоню совсем не для того, чтобы продолжить приятное знакомство, — хихикнула старушка и, правильно расценив его недоуменное молчание, продолжала совсем другим тоном: — У меня есть кое-что для вас.

— Что именно? — Вадим был холоден, как лед, но услышанное через секунду мгновенно превратило лед в водопад.

— Письмо от внучки Кровавой Графини!

— Что вы сказали?! — опешил он.

— Что слышали! — снова хихикнула бабушка. — Я была уверена, что вы мне не поверите. Я читала его сегодня днем. Помните, я рассказывала вам о преподавателе, который пишет книгу про Кровавую Графиню?

— Помню что-то подобное.

— Так вот: он получил письмо от женщины, которая утверждает, что у Кровавой Графини была самая настоящая внучка.

— Ну, это не мудрено. Ведь там были дети от первого брака, которых забрал в Париж первый муж, — не сразу вспомнил он.

— Нет, вы не поняли, — бабушка хихикнула в третий раз, весьма довольная собой. — Эта внучка — дочь ребенка, который был рожден здесь, в городе, в вашем доме, и которого держала взаперти Кровавая Графиня.

— Как? — онемел он.

— Я знала, что вы будете поражены! Письмо невероятно интересное. Приезжайте завтра. Я возьму его для вас.

— А кто автор? Сама внучка?

— Нет. Автор — женщина, которая ухаживала за внучкой до самой смерти. Но та умерла. И перед смертью взяла с женщины слово, что она перешлет письмо человеку, который пишет книгу о ее бабушке. О нем сообщали в газетах, он выступал по телевидению. Словом, существует множество вариантов, как она могла узнать про будущую книгу. Вот и решилась предать свою историю гласности.

— К письму приложены какие-то документы? Ее метрика? Может, еще что-то?

— К сожалению, нет.

— Тогда все это может быть голословным утверждением. Просто выдумка больной старой женщины, которой невесть что взбрело в голову. А может, решила подзаработать?

— Нет. Она объясняет в письме достаточно подробно, почему документов нет. По ее словам, ее забрали в приют и сама бабушка дала взятку, чтобы там ей сделали новые документы.

— Что за бред? Как такое могло быть? — снова поразился Вадим.

— Дело в том, что случилась довольно запутанная история. Вам надо прочитать письмо. А может, и встретиться с женщиной, которая его передала. Жду вас завтра с утра, в библиотеке.

Вадим пообещал, что придет. Разговор был закончен. Он чувствовал дикое раздражение.

Как он впутался во все это? Ради кого? Ради той больной на голову куклы с зелеными волосами, которая стонет сейчас так, словно ее терзают черти в аду? Она ведь ему даже не нравится! Почему же он вынужден выслушивать весь этот бред (а он не сомневался, что история в письме — бред) и жертвовать своей собственной жизнью?

Внезапно он решил вести себя, как всегда. И, потянувшись к телефону, Вадим набрал номер какой-то девицы из своего списка, просто наобум ткнув пальцем — набрал, даже не удосужившись посмотреть, как ее имя.